Уличное искусство — самое мощное городское явление, которое возникло в Москве в конце ХХ века и продолжает развиваться, приобретая все более многообразные формы и воплощения. По уровню задора и эмоционального накала его можно было бы поместить в один ряд с перформансом или опасным спортом. В Москве стрит-арт стал заметен как субкультурное явление в середине 1990-х. Сперва он проник в среду подростков, которые позаимствовали модель поведения у американской молодежи 1970-х — времени первой волны граффити в США. Трудно сказать, что сыграло большую роль, падение железного занавеса или книги легендарных документалистов Марты Купер и Генри Чалфанта, благодаря которым весь мир узнал, как выглядит граффити в Нью-Йорке.
Как и в другие европейские города, граффити в Москву пришло как контркультура. Но едва ли не важнее борьбы с серыми городскими стенами было соревнование внутри сообщества. Основным мотивом существования, внутренним двигателем субкультуры по сей день остается конкуренция, целью — попадание в лигу чемпионов. Подростковое увлечение некоторых художников переросло в серьезный поиск себя и своего художественного стиля, благодаря этому в борьбе за право рисовать там, где хочешь и когда хочешь, появилось искусство. У граффитирайтера есть шанс проделать невероятный путь от жесточайшего бомбинга на поездах метро до статусных музейных выставок и попадания в топ на аукционах. Такие самородки могут с легкостью сочетать культуру мексиканского мурализма, существовавшего за сорок лет до появления граффити, с нью-йоркской традицией азартного рисования на улицах. Есть и такие граффитирайтеры, которые в поисках своего стиля обнаружили связь с наследием русского авангарда и способствовали его возрождению на улицах. Умело шифруя свои никнеймы или персонажей в геометрическую абстракцию, эти художники стали воплощением «нашего» стиля, авангарда 2000-х, — это Aske, Luka, Petro и Slak Aesthetics, Scheme. Другие московские команды, такие как «ЗАЧЕМ», смогли совместить в своих надписях граффити и концептуальный подход. Именно они и продвинули московскую субкультуру, используя кириллицу и понятные, запоминающиеся образы в качестве основного сообщения. Особняком стоит феномен Паши 183 (1983–2013) — художника, райтера и философа. DIY-ный подход (прим. Do-It-Yourself) вывел Пашу на новый уровень, лишивший субкультурное сопер- ничество всякого смысла. Пристальное внимание в его работах отводилось городскому контексту, который становился их неотъемлемой частью. Паша нащупал нечто сокровенное, что глубоко трогало каждого, — простые сюжеты, навеянные советской романтикой и выполненные в технике фотореализма, цитаты из песен «Гражданской обороны» и «Кино». Западная пресса, заметившая Пашу 183 в 2012 году, оценила масштаб его таланта и, не разбираясь в деталях, поспешила назначить «русским Бэнкси». Несмотря на безосновательность такого сравнения, это была важная победа андерграунда над попсовыми росписями трансформаторных будок мультяшными сюжетами.
Большая часть российских институций еще недавно считали уличное искусство хулиганством и вандализмом. А в 2006 году появился Винзавод — место, которое стало отправной точкой легитимации уличных художников и граффитирайтеров. Открытие Центра сопровождалось масштабным фестивалем и выставкой тех самых «вандалов». Систематическая работа Винзавода с уличными художниками в проекте «Стена», предоставление им мастерских, оказали большое влияние на стрит-арт среду и мою профессиональную деятельность в том числе.
Рост спроса на мурализм, который впоследствии начали причислять к граффити или уличному искусству, в 2013 году совпал с амбициозной программой по превращению Москвы в город будущего средствами урбанистики. В тот момент ни город в лице властей, ни жители до конца не осознавали, что такое мурализм и не были к нему готовы. Я была куратором фестиваля с громким названием — «Лучший город Земли», который был инициирован Департаментом культуры города Москвы. В столице появились новые объекты искусства известных художников, большая часть которых теперь фокусируется на выставочных проектах и монументальных росписях по всему миру. Так из хулиганов и вандалов выросли современные художники — что служит ещё одним доказательством того, что улица может стать прямой дорогой в искусство.
Вопрос — что интересней для художника? Сделать фреску на заказ или легально порисовать в подворотне? Я думаю, для достижения цели все средства хороши — а цель художника — заявить о себе. Сначала в среде сообщества, затем повсюду. И здесь не может быть деления на мэйнстрим или андеграунд. Успешный художник может с легкостью совмещать в себе все эти роли, оставаясь верным себе и своему искусству. И нет ничего трагичного в том, что в один из дней из уличных райтеров они превращаются в художников, признаваемых институциями, или же ловко балансируют на грани — художники с уличным бэкграундом навсегда сохраняют умение быть действительно свободными и независимыми.
Сабина Чагина